Огонь и есть душа Дагестана, то есть сам Дагестан.
Наши горы и правда похожи на окаменевший огонь.
О камень камнем ударь - вспыхнет искра огня.
Скалу со скалой столкни - вспыхнет искра огня.
Ладонь о ладонь ударь - вспыхнет искра огня.
Слово со словом столкни - вспыхнет искра огня.
Пальцами на зурне сыграй - вспыхнут искры огня.
В глаза зурнача и певца погляди - увидишь искры огня.
Даже папаха горца, сшитая из шкурки ягненочка, отливает искрами огня, особенно если ее погладишь.
Когда горец в такой папахе выходит на свою крышу, на соседней горе начинают таять снега.
И сам снег искрится огнем. И рога тура, остановившегося на рассветном гребне горы, отсвечивают огнем. И закатные скалы плавятся в красном огне.
Огонь и в словах горской пословицы, и в слезе горянки. На конце винтовочного ствола и на лезвии кинжала, выхватываемого из ножен. Но самый добрый и самый теплый огонь - в сердце матери и в очаге каждой сакли.
Когда горец хочет сказать о себе хорошее или попросту похвалиться, он говорит: "Ни к кому еще не приходилось мне заходить за огнем".
Когда горец хочет сказать о каком-нибудь нехорошем, неприятном человеке, он говорит: "Дым, выходящий из трубы, не больше крысиного хвоста". У Шамиля однажды спросили: "Скажи, имам, как могло случиться, что маленький полуголодный Дагестан веками мог сопротивляться могущественным государствам и устоять против них? Как мог он целых тридцать лет бороться с всесильным белым царем?"
Шамиль ответил: "Дагестан никогда бы не выдержал такой борьбы, если бы в груди его не горело пламя любви и ненависти. Этот огонь и творил чудеса и совершал подвиги. Этот огонь и есть душа Дагестана, то есть сам Дагестан.